#быловеселоикруто

Я совсем не люблю «девяностые». Я не ностальгирую по ним. Это не значит, что у меня было какое-то особо несчастливое детство. Замечательное было детство: весело шатались по каким-то стройкам, за какими-то гаражами, вокруг была нюхавшая клей школота, курившие дурь студенты, беременные старшеклассницы, изнасилованные старшеклассницы. Сначала я слышал подобие песни, в которой повторялось «Секс, секс – как это мило!». Затем было подобие песни, которое утверждало, что «не очко обычно губит, а к одиннадцати туз». Видеоигры, в которые мы играли… Фильмы, которые мы смотрели… Было весело, спору нет, но... Все очень просто: я не хочу такого детства своему сыну. Мое – пришлось на эпоху, которая хорошо описана здесь: http://friend.livejournal.com/2011229.html

Усталое лицо матери. Отец ходит по шабашкам. Приносит иногда большие суммы – и они уходят вмиг: отдали долги, купили нужные шмотки, муки да картошки. Наш скромный стол. По телевизору – нескончаемая реклама шоколадов и жевательной резинки вперемежку с «Лаки Страйк». А мама не всегда могла купить детям шоколад. Да он и не нужен был. Хотя иногда зло пробирало – что же это ничего нет? Я тогда еще не знал, что ничего и не будет.

Никогда. В детстве страдал, что нет отдельной комнаты, где можно заниматься или слушать музыку. Сегодня, зарабатывая вполне прилично (по меркам профессии), до сих пор не могу позволить себе отдельную комнату. Но не об этом нужно говорить. Нужно сказать: спасибо, мама и папа, я вырос – живой и почти здоровый, умный, законопослушный, меня не склонили к наркотикам, не насиловали, только несколько раз побили. Но я-то видел других сверстников: отсидевших, не досидевших, снюхавшихся, скончавшихся от легких болезней вследствие СПИДа. Кажется, большинство выжило. И успешно в жизни. У моего старшего брата не детство, а юность упала на «девяностые». И круг его сверстников… В общем, от тюрьмы да от сумы не зарекайся.

Одна коллега-профессор – из «шестидесятников» – пыталась мне втолковать, что «девяностые» были чудо-временем. Будто бы они, интеллигенты, могли, наконец, прочитать массу качественной литературы (во-первых, отмечу, что издания были крайне некачественны; во-вторых, ничего они не прочитали – читали, да недочитали), будто бы это было время высокой нравственности (они, интеллигенты, очевидно, захлебывались своим моральным чувством, своим судом над тоталитаризмом и своей жаждой свободы – и им было плевать на нюхающих клей подростков и зараженных СПИДом глупых девчонок; что там, им на реки крови по границам бывшей Родины было плевать), будто тогда настоящая журналистика родилась (и тогда же умерла, хочется добавить). Бывало, вспоминает коллега, что денег было совсем мало, но – сколько книг мы покупали! (Покупали, ага… А читали? Ну, честно скажите, «Бытие и время» и «Закат Европы», купленные в девяносто таком-то году в нестройных переводах с бредовыми комментариями, – прочитали?)

Я не хочу судить людей, которым там было благодатно. Не может же быть скверно всем. Я просто хочу напомнить: та благодать куплена жизнью мальчишки, нюхавшего клей, девчонки, заразившейся СПИДом, парня, не досидевшего срока… И трудом миллионов женщин с усталыми лицами, расшатанными нервами, плачущих по ночам и неистово работающих днями. Пока интеллигенты упивались новыми нравственными высотами и новыми непрочитанными книгами.

Источник.