С детства люблю Марка Твена.
Зачитывалась когда-то его "Принцем и нищим":)
Но почему-то никогда не встречала этого рассказа.
Примечателен последний абзац - самое прекрасное я подчеркнула.
Надо полагать, за сто с лишним лет этой практики "наши партнеры" стали супер-асами в производстве пищевой отравы и остальных прелестей.
Итак,
МЫ - АНГЛОСАКСЫ.
Не знаю, к худу или к добру, но мы продолжаем поучать Европу.
Мы
занимаемся этим уже более ста двадцати пяти лет.
Никто не приглашал нас в
наставники, мы навязались сами. Ведь мы - англосаксы.
Прошлой зимой на
банкете в клубе, который называется "Дальние Концы Земли",
председательствующий, отставной военный в высоком чине, провозгласил
громким голосом и с большим воодушевлением: "Мы - англосаксы, а когда
англосаксу что-нибудь надобно, он идет и берет".
Заявление председателя вызвало бурные аплодисменты.
На банкете
присутствовало не менее семидесяти пяти штатских и двадцать пять
офицеров армии и флота.
Прошло, наверное, около двух минут, прежде чем
они истощили свой восторг по поводу этой великолепной декларации.
Сам же
вдохновенный пророк, изрыгнувший ее из своей печени, или кишечника, или
пищевода - не знаю точно, где он ее вынашивал, - стоял все это время
сияя, светясь улыбкой счастья, излучая блаженство из каждой поры своего
организма. (Мне вспомнилось, как в старинных календарях изображали
человека, источающего из распахнутой утробы знаки Зодиака и такого
довольного, такого счастливого, что ему, как видно, совсем невдомек, что
он рассечен опаснейшим образом и нуждается в целительной помощи
хирурга.)
Если перевести эту выдающуюся декларацию (и чувства, в ней
выраженные) на простой человеческий язык, она будет звучать примерно
так: "Мы, англичане и американцы - воры, разбойники и пираты, чем и
гордимся".
Из всех присутствовавших англичан и американцев не нашлось ни одного,
у кого хватило бы гражданского мужества подняться и сказать, что ему
стыдно, что он англосакс, что ему стыдно за цивилизованное общество, раз
оно терпит в своих рядах англосаксов, этот позор человеческого рода.
Я
не решился принять на себя эту миссию.
Я вспылил бы и был бы смешон в
роли праведника, пытающегося обучать этих моральных недорослей основам
порядочности, которые они не в силах ни понять, ни усвоить.
Это было зрелище, достойное внимания, - этот по-детски
непосредственный, искренний, самозабвенный восторг по поводу зловонной
сентенции пророка в офицерском мундире. Это попахивало
саморазоблачением: уж не излились ли здесь наружу под нечаянным ударом
случая тайные порывы нашей национальной души?
На собрании были
представлены наиболее влиятельные группы нашего общества, те, что стоят у
рычагов, приводящих в движение нашу национальную цивилизацию, дающих ей
жизнь: адвокаты, банкиры, торговцы, фабриканты, журналисты, политики,
офицеры армии, офицеры флота.
Все они были здесь.
Это были Соединенные
Штаты, созванные на банкет и полноправно высказывавшие от лица нации
свой сокровенный кодекс морали.
Этот восторг не был изъявлением нечаянно прорвавшихся чувств, о
котором после вспоминают со стыдом.
Нет.
Стоило кому-нибудь из
последующих ораторов почувствовать холодок аудитории, как он немедленно
втискивал в свои банальности все тот же великий тезис англосаксов и
пожинал новую бурю оваций.
Что ж, таков род человеческий.
У него всегда в
запасе два моральных кодекса официальный, который он выставляет
напоказ, и подлинный, о котором он умалчивает.
Наш девиз: "В господа веруем..."
Когда я читаю эту богомольную
надпись на бумажном долларе (стоимостью в шестьдесят центов), мне всегда
чудится, что она трепещет и похныкивает в религиозном экстазе.
Это наш
официальный девиз.
Подлинный же, как видим, совсем иной: "Когда
англосаксу что-нибудь надобно, он идет и берет".
Наша официальная
нравственность нашла трогательное выражение в величавом и в то же время
гуманном и добросердечном девизе: "Ex pluribus unum" (Из многих одно -
лат.) из которого как бы следует, что все мы, американцы, большая семья,
объединенная братской любовью.
А наша подлинная нравственность выражена
в другом бессмертном изречении: "Эй, ты там, пошевеливайся!"
Мы заимствовали наш империализм у монархической Европы, а также и
наши странные понятия о патриотизме, - если хоть один здравомыслящий
человек вообще сумеет толком объяснить, что мы подразумеваем под словом
"патриотизм". Значит, по справедливости, в ответ на эти и другие
наставления мы тоже должны чему-нибудь учить Европу.
Сто с лишним лет тому назад мы преподали европейцам первые уроки
свободы, мы немало содействовали тем успеху французской революции - в ее
благотворных результатах есть и наша доля.
Позднее мы преподали Европе и
другие уроки.
Без нас европейцы никогда не узнали бы, что такое
газетный репортер; без нас европейские страны никогда не вкусили бы
сладости непомерных налогов; без нас европейский пищевой трест никогда
не овладел бы искусством кормить людей отравой за их собственные деньги;
без нас европейские страховые компании никогда не научились бы
обогащаться с такой быстротой за счет беззащитных сирот и вдов; без нас
вторжение желтой прессы в Европу, быть может, наступило бы еще не скоро.
Неустанно, упорно, настойчиво мы американизируем Европу и надеемся со
временем довести это дело до конца.
Источник.
Комментариев нет:
Отправить комментарий